Что такое классическая музыка?

Когда спрашивают, что такое классическая музыка, люди обычно отвечают, подумав: ну, это такая музыка, которая не похожа ни на джаз, ни на популярную песенку, ни на народную песню. 
   Правильный ли это ответ? 
   Да ведь это и не ответ вовсе... Нам объясняют, что не называется классической музыкой. А что же все-таки кроется за этими словами? 
   Иногда говорят: "хорошая музыка". Вы, наверно, слышали такое выражение: "Я люблю хорошую музыку". При этом имеются в виду Моцарт, Бетховен или Прокофьев... Вы понимаете людей, которые так говорят, но разве не бывает хорошего джаза или хорошей популярной песни? Правильно ли употреблять слово "хорошая" только для одного вида музыки? 
   Еще люди говорят: "серьезная музыка". Но опять то же самое: есть очень серьезная джазовая музыка; и что на свете серьезнее, скажем, африканских военных танцев? Нет, слово "серьезная" – тоже не совсем правильно. 
   Может быть, лучше говорить "симфоническая музыка"? Но тогда мы оставим за бортом всю музыку, написанную для фортепьяно соло, скрипки соло и струнных квартетов. А ведь такая музыка тоже считается "классической". 
   Что же нам делать? Мы перебрали все слова, и все они оказались неправильными. Не отыскивать же свое новое! А почему бы и нет? 
   Но для этого сначала надо выяснить, чем же отличаются между собой разные виды музыки. 
   Когда композитор пишет произведение, которое обычно относят к классической музыке, он указывает, какие ноты он хочет услышать, какие инструменты или голоса должны играть или петь, он обозначает даже число инструментов или голосов. Оп даст самые различные пояснения, какие только может придумать, чтобы сообщить исполнителю, как играть: быстро или медленно, громко или тихо. Конечно, ни одному исполнителю не удается сыграть абсолютно то, что хотел бы услышать композитор. Никаких слов не хватит для объяснений его замысла. Но оттого работа исполнителя так увлекательна. Он читает, что композитор написал, и старается по возможности точно понять, что он хотел сказать. Поэтому каждый исполнитель играет произведение немножко по-другому. 
   То, что люди называют классической музыкой, не может быть изменено (если не считать особенностей исполнителя). Эта музыка постоянна и неизменна. Есть только один способ играть ее, и этот способ указан самим композитором. 
   Может быть, и называть ее "точной" музыкой? 
   Это слово указывало бы на истинное отличие такой музыки от всякой другой. 
   Возьмем, например, любую популярную песню. Ее можно исполнить как угодно. Ее споет и сыграет джаз-оркестр. Сыграет быстро или медленно, горячо или сентиментально, громко или тихо. Это не имеет значения. Мелодию можно сыграть один раз или повторить раз пятнадцать – и любом ключе, даже меняя аккорды. И ни один из этих способов исполнения не будет неправильным. 
   То же самое и с народной музыкой. Ее можно и нужно исполнять по-разному. Тем более что никакой композитор не устанавливал законов, как ее играть. Что же касается джаза, то собственные добавления исполнителя здесь, пожалуй, самое главное – музыканты импровизируют, то есть сочиняют музыку в тот момент, когда играют ее, и не докучают себе записью этих импровизаций на бумаге. Они каждый раз новые! 
   Итак, мы нашли лучшее слово для классической музыки: точная музыка. Быть может, оно не всем понравится, быть может, его никогда не будут употреблять. Наверно, есть какое-нибудь слово и получше. Но, во всяком случае, говорить "классическая" музыка не совсем верно. 
   Классическая музыка действительно существует, но это понятие не означает "серьезную" музыку вообще. Классическая музыка относится к определенному периоду истории музыки, который так и называется – классическим периодом, или периодом классицизма. "Шехерезада" Римского-Корсакова была написана не в это время, а почти сто лет спустя, она не имеет отношения к классицизму. А вот музыка Моцарта была классической, и вы сразу отличите ее от музыки Римского-Корсакова. 
   Давайте постараемся понять, что это такое – "классический период" в музыке. Продолжался он примерно сто лет, с 1700 года по 1800-й (строго говоря, первая половина восемнадцатого века относится к периоду барокко, или доклассическому периоду, но мы сейчас не будем говорить об этом). 
   Два гигантских музыкальных имени возвышаются над первой половиной этого века: Бах и Гендель. Особенно значителен Бах. Он взял все правила, с которыми экспериментировали композиторы, и довел их до такого совершенства, на какое только способен человек. А стремление к совершенству, к отточенной форме составляет суть классицизма (и не только в музыке – в архитектуре, в драме). 
   Например, возьмем особую музыкальную форму – фугу. До Баха сочиняли много разных фуг. Но только Бах сделал фугу классической формой, потому что придал ей совершеннейшую организацию – раз и навсегда, на все времена. После Баха фуги можно писать только но тем правилам, которые создал Бах, иначе получится не фуга, а что-то иное.
   Бах умер в 1750 году. Он как бы разделил своей смертью восемнадцатый век точно на две части. Следующие пятьдесят лет были совсем другие. Все изменилось, появились новые великие композиторы – Гайдн и Моцарт. Их музыка абсолютно не похожа на музыку Баха. Это была еще классическая музыка, потому что Гайдн и Моцарт искали то же самое, что и Бах, – совершенство формы и образа. Но только не в фугах. 
   Как получились эти изменения: что, композиторы собрались на совещание и проголосовали – изменить стиль музыки? Вовсе нет. Это произошло само собой, потому что изменились времена, менялись люди. Композиторы – тоже люди, так что понятно, почему их музыка становилась другой. 
   Люди времен Гайдна и Моцарта считали Баха старомодным и скучным. Фуга? Слишком серьезно! А нельзя ли чего-нибудь новенького, пусть уж и не такого стройного и завершенного? И вот появилась музыка с прелестными мелодиями и легким аккомпанементом, элегантная, рафинированная, приятная. 
   Это было время утонченности, хороших манер, строгого этикета. Королевские и княжеские дворы заполняли дамы и кавалеры в шелковых одеждах с кружевными манжетами, в напудренных париках, с веерами, украшенными драгоценностями. И музыка стала красивой, элегантной. Главное в ней – мелодии. Просто, но как прекрасно! Никто не умел сочинять мелодии лучше Моцарта. И все же его музыка тоже подчиняется правилам, как фуги Баха. Только теперь появилось великое множество совсем других правил, – они делали музыку легкой и приятной. 
   Но можно задать такой вопрос: если главным в музыке классицизма было совершенство форм, правила и так далее, то как же такая музыка выражала чувства? Чувства не поддаются правилам! Музыка не может быть только смешной или веселой – она должна выражать печаль, или боль, или победу, или вдохновение. 
   Но Моцарт и Гайдн действительно заставляют нас переживать эти сложные чувства. Да, композиторы классицизма подчиняются строгим правилам и внимательно следят за пропорциями, соотношениями частей. Но каждый великий композитор, в какой бы период он ни творил, заставляет нас переживать глубокие чувства, потому что у него есть что сказать, что сообщить в музыке. Оттого-то музыка великих композиторов живет так долго. Даже если она написана сто или двести лет назад, люди и сегодня, слушая ее, по-прежнему испытывают те же самые чувства, что и первые слушатели. Быть может, слова "классическая музыка" главным образом значат вот что: эта музыка так прекрасна, что она будет жить очень долго – вечно. 
   Классическое – то, что живет вечно, как греческие вазы, или "Робинзон Крузо", или драмы Шекспира, или симфонии Моцарта. Во времена Моцарта жили сотни композиторов-классиков. Они писали милые вещицы и, конечно, с соблюдением всех правил. Но их музыка забыта, потому что она не дает возможности почувствовать красоту классического совершенства. 
   Период классицизма закончился в ХIХ веке творчеством Бетховена. Многие люди считают Бетховена величайшим композитором всех времен. Почему? Потому что он использовал классические правила Моцарта и Гайдна так, что музыка стала грандиозной. Гайдн шутит легко и мягко, словно в гостиной. Смех Бетховена потрясает мир, как ревущий шторм. Гайдн забавляет пас милыми неожиданностями. Бетховен преподносит такие сюрпризы – рот откроешь от изумления. Если Моцарт был веселым – Бетховен пьян от радости. Будто мы смотрим на классическую музыку сквозь увеличительное стекло – все гораздо значительнее. Но главное, что отличает музыку Бетховена от классической музыки, – это гораздо более сильные чувства. Его чувства ярче, и их легче понять. 
   Такую музыку называют романтической. Это слово означает открытое, свободное выражение чувств. 
   Если человека представляют девушке по имени мисс Смит и он говорит ей: "Здравствуйте, мисс Смит, я очень рад познакомиться с вами", – значит, он "классик" – он вежлив, обходителен, он подчиняется правилам этикета. 
   Но если он воскликнул: "Здравствуйте, мисс Смит, какие у вас, прекрасные глаза, я люблю вас!" – значит, он романтик. Он высказывает свои чувства открыто, не стесняясь. Он полон огня и страсти. Такую пылкость чувств можно увидеть в музыке польского композитора Шопена – он был настоящим романтиком! – или в музыке великого немецкого романтика Шумана. 
   И опять: композиторы-романтики не собирались вместе, чтобы "проголосовать" за романтизм. Вновь произошли изменения в образе жизни людей, в том, как они думали и чувствовали. Эти изменения отразились в музыке, и прежде всего в музыке великого представителя классицизма – Бетховена. 
   Понимаете ли, в нем одном было двое. Бетховен был последний композитор периода классицизма и первый композитор романтизма. Пожалуй, можно сказать так – это был классик, который зашел слишком далеко. Он был настолько полон чувств, что ему было невыносимо в цепях правил и установлений восемнадцатого века. И он просто разорвал эти цепи, разрушил правила и положил начало совершенно новой музыке. И это было концом классического периода музыки. Увертюра Бетховена "Эгмонт", например, самая что ни на есть классическая музыка, и в то же время она полна романтических чувств – таинственности, ожидания, радости, триумфа. Конечно, Бетховен – это лишь начало романтической музыки. Пе забывайте, что оп вышел из восемнадцатого века. Его правила, хотя он и разрушает их, – это правила классицизма. И в лучшей своей музыке он приблизился к совершенству ближе, чем кто-нибудь другой, с тех пор как люди стали писать музыку.